ППКС

[vedmara]

Оригинал взят у la_scandinavia в post

Снова в тему угнетателей женщин, цветных, сексуальных и прочих меньшинств (а также тех, кто с угнетателями борется).

Я никогда не буду доверять тем, кто борется не с насилием, а с насильниками. Мне совершенно однофигственно, у кого именно власть: у женщин или у мужчин, у чёрных или у белых, у православных или светских. До тех пор, пока людей беспокоит не тот факт, что властью злоупотребляет кто бы то ни было, а тот факт, что власть у них, а не у нас, я между ними какой-либо особой разницы вообще не вижу.

И считать наличие власти у женщин, белых или верующих - как бы они с ней ни обходились - благом только на том основании, что это мои социальные группы, я не буду. Практика показывает, что по методам что те, что другие, что третьи от тех, что с обратной стороны, отличаются только тем, что у одних власть есть, а у других нет - а методами и способами с властью обращаться они не отличаются вообще. Так чем одни лучше других? 

Совать сиськи в лицо Патриарху и спиливать кресты точно так же отвратительно, как и превращать светский суд не пойми во что. Превращать факт своей угнетённости в орудие насилия под видом восстановления справедливости точно так же отвратительно, как оправдывать насилие, подводя под него идеологическую базу. По правде говоря, я вообще не вижу разницы между тем и другим.

Так какая мне разница, кто именно будет кого притеснять: верующие неверующих или наоборот, белые чёрных или чёрные белых, мужчины женщин или женщины мужчин? То, что сегодняшние жертвы завтра станут насильниками, видно уже по тем способам, которыми они действуют сегодня. Так какая мне разница?

Я-то всё надеюсь на то, что люди, наконец, увидят: защита от насилия не в том, чтобы власть была именно у тебя, а не у них, а в том, чтобы у насилия власти не было. Ни над кем.

Comments

[umklaidet.livejournal.com]

Профессионального разврата не существует, но очень легко купить всякую бабу деньгами и подарком. Одна баба очень наивно признавалась: "Прижила себе на горе сына и всего-то за пустяк, за десять яблоков!". Бабы и девки очень любят ходить за яблоками в сады к съемщикам, меняя яблоки на яйца или на самое себя. Нынешним летом был такой случай, что двадцатилетний караульный яблоневого сада изнасиловал тринадцатилетнюю девочку - и мать этой девочки (очень, правда, бедная) помирилась с обидчиком за 3 рубля. Два дня или три после этого кричала эта бедная девочка, и такой испуганный, забитый вид сделался у нее.

Бывает часто и вытравление плода. Жена одного из помещиков помогала бабам при трудных родах, давая им пить настой казацкого можжевельника, который рос у нее в саду. С тех пор, как на деревне прознали про свойства этого растения, чьи-то невидимые руки постоянно обрывали все кусты можжевельника по ночам - очевидно, для целей вытравления, потому что родильницам помещик никогда не отказывал в настое.
Случаи убийства незаконнорожденных младенцев очень нередки. Родит баба или девка где-нибудь в клети одна, затем придушит маленького руками и бросит либо в воду с камнем на шее, либо в густой конопле, или где-нибудь в свином катухе зароет.
В Мураевне (большое село) почти каждый год находят одного, а то и двух мертвых младенцев. Но редко дознаются, чьи они. Крестьяне не любят дознаний, а если что и знают, то помалкивают: "Случился грех, а с кем - Бог его знает, мало ли их, девок, гуляют...". В Мураевне есть баба, которая за некоторое вознаграждение отвозит в воспитательный дом в Москву "гулевых детей" [незаконнорожденных]. К одному бездетному помещику пришла раз баба с предложением купить ее ребенка: "Слыхала я, что тебе дитё нужно, ну думаю, и толкнусь. Он у меня гулевой, а муж скоро приде [с заработков]...".
Надо принимать во внимание незаконных детей и солдаток, и просто замужних женщин. Незаконность таких детей часто известна только семье, и в ее недрах легко могут происходить такие убийства детей, которые невозможно вывести на чистую воду. Например, легко нарочно задушить маленького ребенка, навалившись на него якобы во сне.
В одной деревне (очень глухой) был такой случай: выдали замуж беременную девушку, чтобы скрыть грех. Сам муж был смирный и не попрекал жену, но родные не давали ей проходу и в конце концов заявили: "Чтобы ублюдка твоего не было. Умори его". Бедную женщину бил ее свекор, свекровь тоже не давала ей свободно вздохнуть. Наконец молодуха исполнила требование: наскребла спичечных головок в соску и ребенок умер. Она попала под суд, но была оправдана.
Старухи очень безжалостно и хладнокровно относятся к убийству незаконного "щенка", а молодые с усилием и надрывом убивают своих детей. Мужчины, если и догадываются о таких убийствах, то изображают собою "моя изба с краю, я ничего не знаю; бабы там чего-то путают, ну да бог с ними - мне-то что...".

Бюджет у мужа и жены в семье был раздельный. Мужу принадлежала вся усадьба, хлеб, лошади, свиньи, весь инвентарь. Жене - посуда, одежда, лен, куры, корова. Овцы - общее имущество, но бывали овцы "собинки" - частное имущество бабы, которое после ее смерти переходило дочери. Шерсть с овец делилась так: весенняя - бабам, осенняя - мужикам, которые не обязаны были снабжать баб теплой одеждой.
Если жена нанималась летом на работу поденно, плата принадлежала ей самой. Если сдельно - то чаще мужу. В таких случаях бабы часто отказывались работать даже в самую горячую пору, когда платилась высокая цена за уборку хлеба: "Мне-то что, пропадай его (мужнины) деньги пропадом".
Бывают и взаимные покражи у супругов. То муж выкрадет из жениного сундука деньги на кабак, то жена сворует у мужа муки или крупы, чтобы отдать в мелочную лавочку за мыло или ситец..."